Соломенное солнце

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ТОДЕРАШ — сын мельника, сирота.

СТРАЖНИК.

ШИНКАРКА — жена Стражника.

ТРИФОН — мелкий воришка.

ЮНАЯ ФЕЯ.

СТАРАЯ ФЕЯ.

ЛАУТАРЫ — бродячие музыканты.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

■

Ярмарка в большом румынском селе. Качели, карусели, пету­шиные крики, вопли ярмарочных зазывал. Бродячие музыкан­ты — лаутары, изображая торговцев, нахваливают товар.

1-й л аутар. Свистульки-пищалки, посохи-палки!

2-й л аута р. Кукурузная каша — пятак, миска ваша!

3-й л а у т а р. Ковры, как картинки...

1-й лаутар. Небьющиеся крынки... Свалятся с полки, получишь осколки!

Трифон (у него в руках клетка). Почтовые голуби — из рук рвутся! Стоят недорого, как куры несутся!

Шинкарка. Сливовица, сливовица! Кружка — пятак. Пяток за деньги, остальные так!

Стражник. Сапоги не продаются, за пятак отдаются. Долго но­сятся, сами в руки просятся!

Трифон заплатил пятачок, попробовал залезть по столбу за са­погами. Не тут-то было!

Трифон. Эй, стражник, опять ты столб маслом смазал?

С т р а ж и и к. Нет, я его салом натер.

Тодераш (пробует вставить голос в ярмарочный гвалт): Продаю теленка. Хороший. Прошу сто лей.

Шинкарка. Дорого ли за козу просишь?

Тодераш. Да это, матушка, теленок, а не коза!

Страж н и к. Эй, парень, даю тебе за твою козу десять лей.

Тодераш. Господин стражник, так это же телочка, а не коза!

Стражи и к. Ну, ну, скажешь тоже! Коза — она и есть коза. Ты смотри не хитри. А то я тебя мигом в тюрьму упеку!

Трифон (подыгрывая стражнику). Четыре копытца и пара рог — это и есть коза. За нее, бородатую, и десять лей много — пять в самый раз.

Тодераш. Люди добрые, да что это вы в самом деле? Я в поле вырос, с малолетства телят пасу. Что я — теленка от козы от­личить не могу?

Стражи и к. А документ есть?

Т о д е р а ш. Есть.

Стражник. Да нет, не у тебя, — у теленка?

Шинкарка (Тодерашу). Ты что, не знаешь, что ли? Теперь пра­вило такое, каждая скотина обязана пачпорт иметь!

Тодераш. Да? (Пробует схитрить.) Да какой же это теленок — это коза!

Трифон. А, признался, сам признался! Надуть нас хотел, подсу­нуть вместо теленка козу!

Стражник. Вот тебе за козленка три леи.

Шинкарка. И одной хватит.

Трифон. Правильно, а две мне за то, что я этого мошенника разоблачил!

Тодераш (огорченно). Ну вот,-говорил мне папаня, что на яр­марке каждый второй — вор. А тут все вторые, первые нынче, видать, совсем не пришли...

Стражник (забрав теленка, кричит). Годовалый бычок, почти бык! За сохой ходить привык. Недорого, всего сто лей. Нале­тай, кошельков не жалей!

Вновь вываливают на ярмарочную площадь бродячие музыкан-ты-лаутары. Скрипке вторит бубен. Подпевает им пастуший рожок. Гудит-грохочет праздничный барабан. Л аут ары поют:

Покупай, народ, веселье,

Налетай на прибаутки!

От печали лучше зелья

Помогают наши шутки!

Смех свирели серебристой

И рыданье скрипки старой

Распродать спешат артисты —

Лаутары! Лаутары!

Нам другой не нужно платы,

Кроме миски каши грубой,

Согревают нас заплаты

Лучше, чем богатых шубы!

Песней, пляскою и свистом

Многолюдные базары

Распотешим мы — артисты,

Лаутары! Лаутары!

1-й л а у т а р. Почем сливовица?

Шинкарка. Кружка пятак. Пяток осилишь, остальные пей так.

2-й л а у т а р (с сомнением). Десять не одолеть.

3-й л а у т а р. Три, от силы четыре — и с ног долой!

1-й лаутар. Попробую. (Пьет, считает.) Раз, два, три, четыре,

пять... (Пьет прямо из бочонка.) Шинкарка. Спасите, люди добрые! Разорил, по миру пустил! Трифон. Не брюхо, а бездонная бочка.

Подмигнул лаутар товарищам, приоткрыл свитку, а там и вправ­ду бочонок с воронкой.

2-й лаутар (увидев на столбе сапоги). Хороши! Такие и за сто ярмарок не испляшешь.

Стражник. Забирай, коли смел. За пять лей любой может сча­стья спытать.

1-й лаутар. Да... Столбик-то салом натерт!

3-й л а у т а р. И маслицем смазан!

Стражник. Пустое! Его голодранцы пузом отполировали, вот он и блестит.

2-й лаутар. Так, говоришь, за пятак могу спытать счастья?

Стражник. Слово твердое: унесешь сапоги, — значит, твои!

Поднатужился лаутар, вытянул столб из земли, перевалил его, как палку, через плечо и понес с базара.

Стражник. Эй ты, нечестно!

Тодераш. Нет, честно. Сам же говорил: унесешь, — значит, твои!

Шинкарка. Обпили, объели, разули, раздели! Караул! (Страж­нику.) А ты, кадка с мамалыгой, чего стоишь? Вот дал бог му­женька! Ко мне в молодости сапожник сватался, а я за этого-дурня пошла!

Стражник (хватаясь за саблю). Эй, стража, сюда!

1-й л а у т а р. Что за шум, господин генерал?

Стражник. Я пока еще стражник — не генерал.

Т р и ф о н. Генерал — не генерал, а близко около того. В плечах вы полный полковник, а в брюхе и того больше.

Ш и н к а р к а. Держи карман шире! Генерал без сапог. Ты этим голодранцам еще штаны отдай, они тебя мигом в королевича произведут!

Стражник. А ну, нищета, отвечай — кто такие? Откуда при­были? Какой на ярмарке интерес?

1-й л аут а р. Мы лаутары — бродячие музыканты. Торгуем песня­ми, сказками. Все дойны наизусть знаем!

Стражник. Ой ли? А может, вы конокрады? А ну покажь товар! Шинкарка. Да, да, пусть покажут!

1-й л а у т а р. Это можно. Только сначала давайте поменяемся: вы нам теленка, а мы вам — сапоги.

Стражник. А что, разумно... Пожалуй, я соглашусь.

Шинкарка. Дурень! Сапоги-то десять лей стоят, а телушка — сто!

Стражник. Молчать, когда генерал говорит!

Обменяли лаутары на сапоги телушку, отдали ее Тодерашу, а сами мигом сдвинули лавки, превратили их в помост, ударили по струнам — и представление началось.

1-й л а у т а р. Не случись это в давнюю пору, не было бы разгово­ру! А случилось это в ту самую пору, когда в поле груши росли, на березе фиалки цвели, когда медведи хвостами виляли, а волки, словно братья, ягнят обнимали!

2-й л а у т а р. В одном богатом селе, название которого я не пом­ню, а все остальные забыли, жил был парень по имени...

Т о д е р а ш. Тодераш!

3-й л аута р. Так вот, умер у этого парня отец. Оставил он сыну в наследство мельницу, бычка да гнездо аистов на старом ко­лесе от телеги.

1-й л а у т а р. Жить бы Тодерашу, поживать да добра наживать. Но тут...

Музыка. Место действия вновь изменяется. Мельница. Рядом груженая тележка. Шинкарка и Стражник укладывают на нее вещи, отобранные за долги. Чуть в стороне стоит опечаленный Тодераш.

Ш и п к а р к а. Значит, мельницу мы у тебя забираем. Бычка тоже. Ну, там по мелочи кое-что: телегу, сундуки, лавки, перины, по­душки. Остальное простим.

Стражн и к. Сердце у нас есть. Не каменные.

Тодераш. Вы мне, люди добрые, только глаза оставили, чтобы плакать, а все остальное забрали за батюшкины долги.

III и н к а р к а. Не скажи. Чучело огородное мы тебе оставляем— раз. Листов вместе с гнездом оставляем — два. Кота-дармоеда оставляем — три. Вот еще мышеловку... О, да она не пустая! Значит, у тебя и живность есть!

С т р а ж н и к. Если эту мышку раскормить, па ней пахать можно.

Шинкарка (валясь от смеха). Ой, не могу!

Тодераш. Одного в толк не возьму: когда ж это мой батюшка у вас такие деньжищи одолжил?

III и н к а р к а. В тот самый день, когда ты па свет родился. Нали­вай, говорит, шинкарка, каждому, кто войдет. Вот я и налива­ла. Разве мы виноваты, что в это время мимо нашего шинка про­шел полк лихих гайдуков? Сто гайдуков — это сто кружек сли­вовицы, сто охапок сена для лошадей да сто трубок табаку.

С т р а ж н и к. В тот же день пашей свинке хвост отдавили и мне по уху съездили. Вот и набралось равно десять золотых.

Тодераш. А сколько же стоит вам по уху съездить?

Ш и и к а р к а. В полной форме и при сабле — десять лей. А если он только в рубашке, — хватит и пяти.

Тодераш. Ладно, будут деньги, я к вам загляну.

С т р а ж п и к. Поговори еще, голодранец! Долго тут не задержи­вайся, мы эту мельницу решили продать.

Шинкарка. Вода у него в колодце хорошая. Ну да ладно, мы се потом заберем.

Прихватив груженую тележку, Шинкарка и Стражник уходят. Пригорюнившийся Тодераш сидит на пороге родного дома, га­дает, как дальше жить.

Тодераш. Да, судьба! Сирота и без крыши над головой. В лес податься, в разбойники? Уж больно это ремесло не по мне. Дед мой был мельником, отец тоже. С колыбели привык засыпать я под стук мельничного колеса. Ну ладно, руки у меня есть, сила тоже. Наймусь к кому-нибудь в батраки. (Поет):

Лист зеленый медуницы,

Не звени над головой,

Дай мне времечко проститься

Со сторонкою родной.

По неведомой дороге

Ухожу от злых людей,

Оставляю на пороге

Песни матушки моей.

Будет мне вдали от дома

Слышен в шелесте берез

Голос батюшки родного,

Шорох мельничных колес.

(Встал, поклонился на четыре стороны.) Прощай, дом родной, прощай, мельница. Прими, аист, мой поклон. Думал я, прине­сешь ты мне в клюве мальчишку и будет он мельником, как все. в нашем роду. Да, видно, не судьба. И ты, мышка, прощай. Ме­ня-то выгнали злые люди из дома, а тебе какой толк подавать­ся в чужие края? Вот тебе горсть кукурузы — последнее, что у меня есть.

Открыл Тодераш мышеловку, погладил мышку да и выпустил из рук. Гром. Молния. Затемнение. На том месте, где Тодераш выпустил мышку, стоит прекрасная девушка с золотыми воло­сами, пересыпает из ладони в ладонь кукурузу.

Тодераш (изумленно). Кто ты?

Юная фея. Смаранда-фея. Без разрешения тетушки превратилась я в мышку, да и попалась в капкан...

Т о д е р а ш. Вот чудеса! Знал я, что над крышей дома живет аист, а под половицами мыши, а вот о феях ничего не слыхал. Про­сти, что в дом не зову, не мой он теперь.

Юная фея. Знаю, все знаю. Уж больно ты, мельник, доверчив, вот и остался без крыши над головой. Ладно, отплачу тебе доб­ром за добро. Вот серебряный колокольчик — держи. Он вол­шебный. Там, где он зазвенит, — зарыт в земле клад.

Музыка. Юная фея исчезает.

Тодераш. Ишь ты, колокольчик с серебряным язычком... Сейчас я его испытаю. В тот самый день, когда я родился, потерял ба­тюшка где-то здесь возле мельницы кошелек с золотыми червон­цами. Уж как потом сокрушался, всю землю вокруг перерыл, не нашел. А ну, чудо, ищи клад. (Держит колокольчик на вытяну­той руке, идет.) Здесь тихо, и здесь тихо... И здесь... (Раздается звон серебряного колокольчика, чистый и нежный, как колыбель­ная песня.) Есть! (Схватил Тодераш заступ и вырыл из земли позеленевший от времени кошелек.) Вот оно — батюшкино бо­гатство! Спасибо, родной, что ты подсобил мне в трудный час. Теперь я мельницу у богачей выкуплю, останусь в своем дому. Руки у меня станут грубыми от хорошей работы, а волосы — белыми от муки. Для каждого в этом доме найдется миска по­хлебки. А мышеловок в нем не будет никогда! (Выбрасывает мышеловку. Запускает мельничные колеса, поет:)

Ту песню, что поет зерно,

Понять не каждому дано.

Вертясь меж жерновами,

Поет про солнышко оно,

Про мамалыгу и вино,

Про печку с пирогами.

А ну, попробуй угадай,

Чем пахнет свежий каравай,

Попав в твои ладошки?

Он пахнет полем и весной,

Дождем, родною стороной

И мельницей немножко.

Был мельник молод —

Стал вдруг сед.

В чем седины его секрет —

Скажи, коль догадался?

Он без работы не сидел,

От белой пыли поседел,

Но молодым остался!

В облаке мучной пыли все исчезает.

Шинок. На стенах коврики, расписанные петухами блюда. На стойке бутыли, миски с едой. За большим столом сидят лаута­ры. В этой сцене они изображают крестьян, гуляющих по слу­чаю окончания осенних работ. Мелкий воришка Трифон играет в карты сам с собою возле стойки. Рядом Стражник чинит са­пог.

С т р а ж н и к. Не сапоги — прорва. Скорее бы уж генеральские получить!

Т р и ф о н. Небось, жалко будет генеральским-то мужиков по то­щим задам колотить?

С т р а ж н ик. При мне стражник будет, на кого укажу пальцем— тому и поддаст. Генерал, брат, — это фигура! Одна форма ты­сячу стоила. Да еще придется на тысячу орденов прикупить.

Шпикар к а. Еще чего! Я тебе этих орденов сто штук из муки напеку. И все разные. Одни с изюмом, другие с корицей, третьи с глазурью. У самого господаря таких нет.

Стражник (с пониманием). Звону не будет.

Ш и и к а р к а. Сиди. Денег надо в хату нести поболе, вот и будешь звенеть. Вон мельник крутит свое колесо днем и ночью — и все у него есть.

Трифон. Да, живет припеваючи. И когда ни глянешь — вечно у него народ.

1-й л аута р. Трудится человек на совесть. А за помол берет гро­ши.

Стражник. Не проморгай я мельницу, вы б у меня поплясали!

2-й л аута р. Еще кувшин, хозяйка. Вино у вас чистое, что коло­дезная вода.

Шинкарка. Чего? Клянусь красотой, мой шинок на всю Румы­нию знаменит. (Стражнику.) Эй, куда смотришь? Жену твою во­ровкой обзывают, а ты нос в рюмку — и молчишь?

Стражник. Нашим салом да нам по сусалам? Всех в тюрьму упеку!

1-й л а у т а р. Господин стражник, а правда, что вас скоро гене­ралом сделают?

Стражи ик. Идут такие слухи. Медленно, правда. Уже двадцать лет жду.

2-й л а у т а р. Должны сделать. Шинок в селе есть, поп есть, даже дурачок Симон — и тот есть. А генерала — пи одного.

Стражник. Ну, ну, поговори у меня! Мигом в тюрьму упеку!

1-й л а у тар. Генерал, вылитый генерал!

2-й л аута р. Глотка генеральская...

3-й л а у т а р. Брюхо генеральское...

1-й л а у т а р. А вот мундир подкачал!

Лаутары (поочередно). За урожай! За здоровье мельника! Многие ему лета!

Шинкарка (Стражнику). Вот, слушай! Если бы мы мельницу не упустили, нас бы они теперь славили. Сам виноват. Ляпнул: мол, твои отец должен нам десять золотых... Сказал бы — сто, вовек бы он не откупился.

С т р а ж н и к. Да откуда ж мне было знать? Когда мы мельницу отбирали, у него копейки не было. И вдруг — клад! Думаю, без феи здесь не обошлось.

Т р и ф о и. Верное дело! Феи — они, как русалки. Там, где мель­ничная запруда, там и они. Знаю я про молодого мельника од­ну тайну... Но на трезвую голову ни в жизнь не сболтну.

С т р а ж п и к. Насквозь вижу — врешь!

Т р и ф о н. Да я, если хотите знать, одним глазом больше вижу, чем иной двумя...

Стражник (Шинкарке). Налей ему чистой сливовицы, без воды.

Шинкарка. Рука не поднимается, сам наливай.

Трифон (выпив чарку). Значит, так. Заглянул я как-то ночью на мельницу, посмотреть, что да как. Нашел немного: свиной бок да мелочи на рюмку-другую. Зато в муке вывалялся как черт. Работа у меня тихая, тонкая, а тут вдруг чих от мучной пыли напал... Хозяин, ты что мне в маленькую чарку налива­ешь? Ты в большую налей!

Шинкарка. Ну, не томи!

Трифон. Чихнул я, и вдруг — «Будьте здоровы!» — сказал мне кто-то ангельским голоском. Гляжу — фея. Вся в белом, воло­сы золотые, а в руках лилии из тех, что в наших краях не рас­тут. Вот так рукой помахала и растворилась в стене.

С т р а ж н и к. Ты, Трифон, всегда пьян, вот тебе и чудится не­весть что.

Т р и ф о н. А цветы? На жернове они остались. Я их прихватил, вот они!

Достал Трифон из-за пазухи цветы, и тотчас волшебная музы­ка зазвучала в корчме.

Шинкарка. Да, таких цветов в наших лесах нет...

С т р а ж н и к. Значит, это колдовство! Эй, люди, мы закрываемся.

Если пить будете, — пейте, а петь можно и на дворе. 1 -и л аута р. Доброго здоровьица шинкарке. 2-й л а у т а р. Долгих лет стражнику! Стражник. Идите, идите... Болтают без толку, выстудили шинок.

(Шинкарке.) Ну, что ты про все это скажешь? Шинкарка. Нужно обмозговать!

Трифон. Еще чарочку! Уж больно сливовица без воды хороша! Шинкарка. Хватит. Разохотился дармовое лакать! Стражи ик. Иди. И помни: десять лей за тобой. Трифон (в дверях). Мельник, ей-богу! Сам к вам в гости идет. Ш и п к а р к а. Тсс! Рта зря не раскрывайте. Я сама разнюхаю,

что к чему.

Шинкарка приносит со двора и укрепляет над стойкой еловую ветку, быстро украшает ее конфетами, пряниками, серебряной мишурой.

Стражник. Ты что — сдурела? До рождества еще ой-е-ей!

Шинкарка. Молчи. Раз уж тебе своего ума бог не дал, на мой положись.

Т о д е р а ш (входя). День добрый миру!

Шинкарка. Ой, сынок, не скажи! Ведь сегодня ровно сто сорок семь дней, как родитель твой в землю ушел. В память о нем мы и нарядили эту поминальную елку. На ней конфеты, бублики, все, что послаще, — пусть бедные люди берут.

Трифон. Это мы мигом! (Обрывает с елки конфеты.)

Стражник. Эй, эй, не части!

Трифон (оправдываясь). Уж очень я покойного уважал.

Т о д е р а ш. Спасибо за память. Чарку каждому, кто войдет. Я плачу.

Трифон. Наливай, хозяюшка, надо же сладости чем-нибудь за­пить!

Стражник (поднимает чарку). За тебя. Рад, что твои дела в гору пошли. Уж не клад ли ты отыскал?

Т о д е р а ш. Точно, клад.

Шинкарка. Ладно, твои тайны, не наши, — ты пей.

Тодераш. Да я не любитель...

С т р а ж н ик. А кто любитель? Сам знаешь, мне лишнего пить нельзя, я почти генерал. А все ж за твоего папашу чарочку пропущу.

Т р и ф о н. И я тоже.

Тодераш. Добрый был мельник. Ту работу, что он в день делал, я и в два одолеть не могу.

Трифон. Научишься, какие твои годы.

Шинкарка (вдруг). Говорят, у тебя фея в гостях была...

Тодераш. Фея? Какая фея?

Ш и н к а р к а. Да нет, не хочешь, не говори. Она сама к нам не так давно заходила. Водицы попросила. Ты мое сердце знаешь: ни человеку, ни фее, — никому отказать не могу.

Трифон. Глаза голубые, волосы золотые, а голосок...

Тодера ш. Она!

Стражник. Ну говори, раз уж начал.

Ш и н к а р к а. И пей, пей...

Тодер аш (как во сне). Чудо! Мышкой она обернулась, я ее от

мышеловки спас. На, говорит, колокольчик. Где он зазвенит, там

и клад.

Трифон (желая разнюхать побольше). Да, знаем, знаем. Можешь

не говорить!

Тодер а ш (будто просыпаясь). Хозяин, я к вам по делу. Прось­ба у меня.

Стражник. Ну, ну...

Тодер а ш. Не могли бы вы взять па время моего кота? Я за него

платить буду.

Стражи и к. Жрет, поди много?

Шинкарка (перебивает). Возьмем, сколько б ни ел. Да видан­ное ли дело — отказывать сироте? А ты пей, пей.

Т о д е р а ш. Ой, что это? Вино больно крепкое. А я неделю без

сна трудился, все до зернышка перемолол. Теперь с ног валюсь.

Ш и н к а р к а. Спи, здесь ты дома. Трифон, спой-ка колыбельную.

А то ведь я этих песен не знаю, бог мне детишек не дал.

Т р и ф о н. Это конечно, это сейчас... (Поет):

Попал в тюрьму я первый раз

И в ней оставил левый глаз...

Ой, нет, не то. Вот:

Баю-баю, нужно спать, Должен папа вор...ковать!

Стражи и к. У тебя других песен нету?

Т р и ф о н. Есть. Я их сто двадцать семь штук знаю. Но все по

моему ремеслу: про разбойничков, стражничков, про ножички,

кошельки...

Шинкарка. Тише вы, он и без песен уснул. Я ему столько зелья

в вино подмешала — не проснется, хоть полено на нем коли...

(Трифону.) Обшарь его, только тихо!

Т р и ф о н. Мухи со лба не вспугну. Так, это кошель... Что в нем?

Мелочишка мне на винишко. А это что?.. Серебряный колокольчик! Ну ладно, я первый карман обшарил, второй — ваш (два-гается к двери).

Стражник. Оставь колокольчик, любезный, а потом уж иди.

Трифон (невинно). Какой колокольчик?

Стражник. Да я тебя, как мамалыгу, размажу, ворюга! В тюрь­му упеку!

Трифон. Ладно, я дело знаю. На двоих — значит на двоих.

Шинкарка. Да? А конфеты ты чьи жрал? Дели все на три рав­ные части, но чтоб моя большей была!

Трифон. Делить пока нечего. Вот найдем клад, тогда и решим что к чему... Так, — в этой стороне тихо, и в этой — тихо.... (Звон колокольчика.) Ага, звенит! Тащи лопату!

С т р а ж н и к. Я руками, руками...

Ш и н к а р к а. Не надо!

Стражник. Как это — не надо?

Шинкарка. А так. В этом месте я кое-что сама зарыла на ста­рость. (Выхватывает колокольчик.) Давайте лучше в этом углу искать. Ага, звенит!

Стражи и к. Здесь тоже не надо. Здесь я кое-что припрятал на черный денек.

Шинкарка. Считай, что он наступил. Деньги от меня прячешь?

Стражник. А ты?

Трифон. Тише! Вы себе по кладу уже отыскали, пора подумать и обо мне. (Выхватывает колокольчик, бежит.)

Стражник. Лови!

Шинкарка. Держи!

Стражник. В тюрьму упеку, ворюга!

Некоторое время на сцене — лишь спящий Тодераш. В прохо­де зрительного зала появляется Трифон. В одной руке у него заступ, в другой — серебряный колокольчик.

Трифон. Уф-ф-ф,, всю деревню обежал, а колокольчик молчит.. Может, у него языка нет? Нет, есть. Значит, с кладами здесь негусто. Да и то сказать, народ вокруг живет небогатый, пере­бивается с хлеба на воду. Где тут найдешь лишнее, чтобы в земле зарыть? (Внезапно колокольчик звенит.) Ой, где мое сердце! От радости разум бы не потерять. (Копает.) Мне много не надо, тысяч сто или двести. А если драгоценные камешки попадутся величиной со свиное рыло, тоже не откажусь!

Появляются чуть живые Шинкарка и Стражник.

Стражник. Стой, здесь не копай!

Трифон. Почему?

Ш и н к а р к а. Потому. Мы в этом месте с муженьком вместе кое-что зарыли на черный денек.

Т р и ф о н. Где справедливость? У вас три клада, а у меня — ни одного.

Стражник. Остановись, говорю, не рой!

Т р и ф о н. Да идите вы к чертям, мироеды! (Отбиваясь от Страж­ника.) Ой! Ой!

Шинкарка. По глазу его, по глазу, чтоб не зарился на чужое добро!

Трифон кусает Стражника.

С т р а ж н и к. Ой!

Трифон. Грабят!

Шинкарка. Смотри, он что-то в рот спрятал, рот ему закрывать

не давай!

 Стражник. Ой! Все, не видать мне теперь генеральского чипа,—

этот злодей палец мне откусил! (Считает пальцы на руке.) Раз,

два, три, четыре... Так и есть!

Шинкарка (пересчитывая). Раз, два, три, четыре, пять, шесть...

Все на месте, даже лишний один.

Т р и фон. Лишний? Давай откушу.

С т р а ж н и к. Я тебе откушу! Где колокольчик?

Т р и ф о н. Где? В животе. Вы меня щекотать начали, вот я его и

проглотил.

Стражник. Ну что теперь делать?

Шинкарка. А я почем знаю? Фею об этом спроси. Давай, пока чужого не добыли, свое спасать. (Откапывают собственный

клад.)

 Т р и ф о н. Дайте хоть в руки взять. Мечта у меня — большие

деньги в руках подержать. Дайте!

Шинкарка. На, подержи.

Принял Трифон из рук Шинкарки сундучок, и тотчас колоколь­чик в его животе зазвенел.

Трифон. Ну вот, теперь я совсем с голоду помру. Какой же я

вор, если у меня в брюхе колокольчик звенит?

Стражник. Не будешь что попало глотать.

Шинкарка. Не горюй, в случае чего мы тебя к себе свинопасом

возьмем. Ой, мой шинок! Бежим, а то мигом все разворуют.

Вор народ, клянусь своей красотой.

Убегает. Следом идет Стражник. Последним, держась за жи­вот, плетется Трифон.

Шинок. Тодераш просыпается, удивленно оглядывается. Вновь появляются лаутары.

Тодераш. Эй, хозяева, где вы? Всем по рюмочке, я плачу! (Разливает вино, угощает лаутаров, поет):

Молол зерно я до зари,

Тягал кули до пота...

Но вот, как снег, легла в лари

Мука моей работы!

В краю родимом с давних пор

Мой труд крестьянам нужен!

Лаутары.

Ну что ж, за тех, кто не хитер,

За тех, кто простодушен!

Мы пьем за тех, кто не хитер!

За тех, кто простодушен!

Тодераш.

На свадьбах в этой стороне

Поют волынки звонко,

Признаюсь, по сердцу и мне

Пришлась одна девчонка.

Как жаль, что след ее с тех пор

Нигде не обнаружен.

Л а у т а р ы.

Ну что ж, за тех, кто не хитер,

За тех, кто простодушен!

Мы пьем за тех, кто не хитер,

За тех, кто простодушен!

) Входят Шинкарка, Стражник и Трифон.

Шинкарка. Слетелись, голубчики, на дармовщинку! Пьете, гу­ляете, а кто платить будет?

То д е р а ш. Я.

Шинкарка. Твое «я» мы уже третий час слышим, денег вот по­ка не видать! Значит, так: сливовицу пили — не пили, мамалы­гу ели — не ели, конфеты грызли, пряники по карманам тяну­ли... Всего сто золотых.

Т о д е р а ш (пораженно). Сколько?!

Стражник. Сто и еще пять лей. Сам сказал, — наливай каж­дому. Разве мы виноваты, что сюда, пока ты спал, полк гайду­ков заходил?

Трифон. Да, была битва. Ему чуть палец не откусили, мне так наподдавали, что до сих пор в брюхе звон.

Т о д е р а ш. Мой кошелек — он же вот здесь был! Ой, и колоколь­чика нет!

Шинкарка. И это слыхали. Напьют, наедят, а потом ищут того, чего нет...

Тодераш. Я вам все до последней леи отдам. Только знайте, впредь в вашем шинке ноги моей не будет!

Стражник. Как знаешь. Насильно тебя сюда никто не тянул.

Хлопнув дверью, Тодераш уходит. Следом идут расстроенные лаутары.

Лаутары (поочередно). Нехорошо, хозяин. Нечестно. Не по-людски!

Стражник. Молчите, не то всех в тюрьму упеку!

Ш и н к а р к а. Ну, дурья башка, понял, как нужно клады искать? Считай, мельница теперь наша!

Стражник. Понял. Умница ты моя, фея. Трифон, верно, она красотка?

Трифон. Конечно. Я так считаю, у кого деньги есть, тот и кра­сив.

Шинкарка (кричит). Эй, мельник, забери своего кота-дармоеда! Он всего полдня у нас побыл, а мяса съел на сто лей.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Мельница. Рядом — груженная скарбом тележка. В стороне у костра варят похлебку лаутары. Увидев зрителей, они привет­ствуют их взмахом бараньих шапок, поют.

Лаутары.

Лист зеленый, лист дубравы —

Лишь богач повсюду правый!

Кто поможет бедняку,

Если он опять в долгу?

Все друзья бедны в округе,

Знать не знают кошелька,

Только собственные руки —

Вот надежда бедняка!

Лист зеленый медуницы —

Подошла пора влюбиться,

Ведь любовная тоска —

ед для сердца бедняка.

Лист зеленый, лист осота —

Есть любовь и есть работа!

Груз такой наверняка

По плечу для бедняка.

Сколько радостей повсюду,

Сколько бедствий на веку,

Остается только в чудо,

В чудо верить бедняку!

Появляются Тодераш, Стражник, Шинкарка.

Стражник (пристраивая на тележку сундук). Вот! Мы порядок любим, должен — отдай! У нас ведь тоже лишних деньжонок нет!

Шинкарка. Лишние, скажешь тоже! Живем так, что водою не­чего запивать!

Тодераш. Вот жизнь, а? Только что я с вами счелся — и опять по самую шапку в долгу...

Стражник (глядя на гнездо аиста). Хорошее колесо. А телега к нему есть?

Тодераш. Нет.

Страж н и к. Все равно заберу. Было бы колесо, а телега най­дется. А, жена, правильно я решил?

Тодераш. Не дам!

Шинкарка. Как так — «не дам», а долги?

Тодераш. На колесе гнездо аиста, а в нем аистенок. Да это же, как соломенное солнце над головой!

Страж н и к. Ты кому перечишь, мужик? (Хватается за саблю.)

Тодераш, вырвав из изгороди кол, решительно загораживает путь к гнезду. Лаутары, наблюдавшие эту сцену со стороны, подошли ближе.

1-й л а у т а р. Стыдись, Стражник. Аист — птица священная.

2-й л а у т а р. Да, не дело!

3-й л а у т а р. Коли господарь про это прознает, новых сапог тебе

не видать.

1-й л а у т а р. И генералом тебя не сделают.

Стражник. Идите, умники, проходите! Наш должник — наш и

разговор!

Шинкарка. Ты, чем болтать, лучше у них документы проверь.

Лаутары отходят.

Страж н и к. Ну так что, жена, будем брать колесо или нет?

Шинкарка. Да на что оно нам? Скоро вся мельница нашей бу­дет. Тогда мы вместо аистов индюшек здесь разведем.

Стражник. Резон. Ладно, Тодераш, живи как знаешь, только должок, будь любезен, верни. Не отдашь — мельницу заберем. Уж так и знай!

Шинкарка (впрягаясь в тележку). Вода у него в колодце боль­но хорошая... Ох, ладно, мы ее потом увезем.

Под скрип груженой телеги Шинкарка и Стражник уходят.

Тодераш. Вот, брат, какие дела. Долги задавили. А мне работа па ум нейдет... Волосы у нее серебряные, глаза голубые, а шаг неслышный, как над полем туман! Эх!..

Достает из футляра старенькую скрипку, играет. Две странни­цы в черных одеждах, молодая и старая, шли мимо, заслуша­лись, сели передохнуть. Это Старая фея и Юная фея.

Старая фея. Красив! Точь-в-точь старый мельник, только глаза голубее, а спина прямей.

Юная фея (пряча смущение). Парень как парень..

Старая фея. С людьми всегда так. В молодости стройны и пря­мы, а к старости гнутся, как лоза на ветру. Смотри — и этот без шапки... Отец его все ее терял. Глянет с высоты — бух, — и нет шапки. (Подходят к Тодерашу). Хозяин, не найдется ль водицы напиться?

Тодераш. Найдется, как не найтись.

Юная фея. Уйдем поскорее, не хочется мне с ним говорить...

Старая фея. Не хочется? Вот новость! А я-то гадаю, откуда этот румянец у тебя на лице...

Тодераш. Пейте. Колодец этот мой прадед вырыл. В любую жа­ру в нем вода холодная.

Старая фея. Знаю.

Тодераш. Вы здесь разве бывали?

Старая фея. Я, мил-человек, давненько на этом свете живу.

Тодераш. Гадалка, что ли?

Старая ф е я. Нет, ке гадалка.

Тодсраш. Может, травы знаете? С виду-то я силен и молод, но

вот здесь... Старая фея. От сердечной хворости лекарства нет. Тодераш. Да, правда...

Тодераш снова берет скрипку, играет.

Старая ф е я. Отец, вылитый отец! Два раза я старику помогала, а он и третий раз постучал. Была засуха, поля пожелтели, ну он и попросил для людей дождя. А ты знаешь, только дважды может помочь фея одному и тому же человеку. А если и тре­тий раз поможет — лишится волшебной силы.

Юная фея (решительно поднимаясь). Знаю, как не знать.

Тодераш (прервав игру). Постойте, чей это голос?! Ты же Смаранда, дочь феи! Зря лицо прячешь. Я бы тебя из тысячи узнал!

Гром, молния. На том месте, где только что стояли феи, — два золотых подсолнуха, большой и маленький, качают головками на ветру.

Тодераш. Аист, ты ее видел? Нужно бежать за ней, искать ее, попробовать заговорить!.. Только где она, в какой стороне? Мо­жет, снова стала голубкой? Вон вьется горлица — наверняка это она! (Кричит.) Смаранда! Смаранда!

Трем. В окне под мельничным колесом в золотой дымке вновь возникает Юная фея. На ней знакомое Тсдерашу белее платье, на голове, словно у деревенской девчонки,—венок из ромашек.

Юная фея. Забудь меня, Тодераш. Так будет лучше нам обоим. Ходи на гуляния, води хороводы. В селе есть девушки, похожие на меня. Вот тебе обо мне память, держи!

Юная фея вновь исчезает. В руках Тодераша — новая шляпа.

Тодераш. Она была дважды. Может, придет и третий раз? Буду ждать ее хоть сколько. До самой старости, до поры, когда го­лова моя станет белой от времени, а не от муки. (Запускает мельничное колесо, поет:)

Говорят: все перемелется

И получится мука!

Мельник я, но мне не верится

В эту заповедь пока.

Любовь не стареет во все времена,

Сильнее, чем мельничный жернов, она...

Снегов холодней, горячее, чем кровь,

Любовь! Любовь!

Говорят, мол, все меняется,

Вечна только трын-трава.

Что-то сердце сомневается

В том, что мудрость та права!

Бессмертна любовь, и во все времена

Она повторяется, будто весна.

Приходит пора — и рождается вновь

Любовь! Любовь!

Эх, что там ни говори, а я парень не промах! Не всякий на этом свете с феей поговорил. Волосы у нее золотые, а глаза... Вот бы, и вправду, пришла она вечером на хоровод. Я и в пляске не из последних. (Танцует.) Ударил бы шапкой о землю, и пошла бы фея со мною в круг! (Ударил Тодераш шапкой оземь — и вдруг из нее выкатился золотой.) Ой, что это?! А ну, еще раз! (Вновь ударяет, получает второй золотой.) Вот это да! Шапка-то не простая! Да и то верно, откуда ж у феи простой быть. Эй, народ, подходи! Не привык я богатство за семь замков прятать. У кого беда, у кого еды нету — всем помогу!

Появляются лаутары. С песней преображают они дзор Тодераша. Все-то у него теперь есть: и самовар, и часы с кукушкой, и даже заморская музыка с гнутой трубой.

Л а у т а р ы.

Там, где деньги, — там достаток,

Ужин есть, и завтрак сладок,

Легок сон, постель мягка,

Жизнь, как облако, легка!

Но не все имеет плату,

И не все подвластно злату.

Не под силу золотым

Старца сделать молодым,

Доброта не продается,

Дружба верностью крепка,

И звезда на дне колодца

Тяжелее кошелька.

Реки меда, горы хлеба

Можно золотом добыть,

Но любовь дается небом,

И ее нельзя купить!

Т о д е р а ш. Да, вот это жизнь! Еда — любая. Наливки — из разных стран. А золота столько, что можно им, словно солью, мамалыгу посыпать. Вот свитка, — пять лучших вышивальщиц ее мастерили, лучший башмачник расшивал серебром эти баш­маки. Все есть, нет только малости — счастья... (Берет в руки скрипку, играет.) Смаранда, ты меня слышишь? Может, ты стала птицей и глядишь на меня с какой-нибудь ветки? Если слышишь, пожалей мое сердце. Я жду тебя у мельницы каж­дую ночь.

По проходу зрительного зала идет Трифон. В руках у него клетка с белой голубкой.

Трифон (остановившись). Пятый день не ворую, совсем отощал. А всему виной колокольчик. Только к чужому кошельку пристро­юсь, только краем уха услышу, как там монетки в тесноте меж­ду собой — «динь-дипь-динь, дон-дон-дон», — и тут в животе звон. Два раза били, один раз ногами. Хорошо, что у крестьян нет сапог. Одно мне теперь осталось — голубей да всякую ме­лочишку красть. Даже феи, видать, такое воровство забавой считают: вот украл голубку, а колокольчик в брюхе молчит. Пойду в шинок. Может, обменяю пташку на рюмку сливовицы да кусок мамалыги. Эх!..

Шинок. Шинкарка, Стражник. За столом гуляют лаутары.

Лаутары (поочередно). За здоровье мельника! Пусть его скрип­ка забудет все грустные песни. Добрый он человек!

Шинкарка (разглядывая монету). Золото! Спрашиваю, отку­да — ответ один: молодой мельник дал. Уж не казну ли огра­бил?

Стражник. Думаю, без феи не обошлось.

Шинкарка. Тут всю жизнь копишь, копишь, а на других деньги с неба валятся, как снег.

Стражник. Значит, не видать нам мельницы...

Шинкарка. А все ты! Сказал бы, что он нам не сто, а тысячу должен, может, тысячи бы у него и не набралось!

Стражник. Кто ж знал?

Появляется Трифон.

Т р и ф о п. День добрый миру! Поклон вам, господин стражник. Дай вам бог три дня здоровья, начиная с позавчерашнего. Слы­шите — это ваш звоночек у меня в брюхе звенит.

Стражи и к. Так тебе и надо. Не будешь что попало глотать.

Три ф о н. Привет вам, хозяюшка!

Шинкарка. Клянусь своей красотой, ты мне надоел.

Т р и ф о н. Продаю голубку. В наших краях все сизые, а эта бе­ленькая, будто вишня весной. Десять лей, — недорого, на яр­марке за таких тридцать берут.

Стражник (рассмотрев товар). Три леи дам. Ведь не твоя же. Я такую над мельницей видел.

Ш и н к а р к а. Еще чего, хватит и одной!

Т р и ф о и. Эх! Всю жизнь на брюхо работаю. Ладно уж. Налей, хозяйка, чарочку, да пополней.

С т р а ж н и к. Слыхал новость: молодой мельник снова разбога­тел!

Ш и н к а р к а. Вот кого грабить.

Трифон. Дело тонкое. Разнюхать надо, обмозговать. А то опять проглотишь чего-нибудь....

Стражи и к. Если получится, я тебе за каждых сто краденых золотых один некраденый дам.

Т р и ф о н. А что — деньги за деньги я еще не продавал! Налей, шинкарка. Господин стражник, а может, вместе, а?

Стражник. Что — вместе?

Т р и ф о н. Ну, того... В нашем воровском деле всегда сподручнее вдвоем.

Стражник. Да ты что, мужик! Я — стражник. Да я тебя за та­кие речи в тюрьму упеку!

Трифон. Ухожу. Чего не сболтнешь спьяну! (Идет, прихватив с собой клетку.)

Шинкарка. Эй, милый, голубку-то оставь!

Трифон оставляет клетку, уходит.

Лаутары (поочередно). Вина! Песен! Желаем, чтоб господин

стражник сплясал нам на бочке за золотой!

Стражник (пробуя монету на зуб). Ей-богу, чистое золото. А

что, — может, рискнуть, а? Разом и в генералы?

Ш и п к арка. А я тебе о чем говорю!

Жилище мельника. Сундуки, лари с мукой, грубый, из камня, очаг. Слева за цветастой шторой вход на мельницу, справа — большое окно. Тодераш у окна чуть слышно наигрывает на скрипке.

Трифон (за сценой). Эй, добрый человек, до мельницы далеко?

Тодераш. Вот она, рядом.

Трифон. Да? А голос твой мне незнаком. Скажи, жив ли старик мельник?

Тодераш. Умер, а я — его сын. Заходи, странник, здесь ты най­дешь и пищу, и кров.

Трифон (входя). Вот спасибо! А я уж собрался в поле под кус­том ночевать.

Тодераш. Вот брынза, вино. Коли захочешь, раздую очаг.

Т р и ф о н. Спасибо, сынок! Пусть хранит тебя фея за то, что ты не бросил меня в ночи одного.

Тодераш (с грустью). Забыла про меня фея, старик!.. (Выхо­дит.)

Три ф о и. Не буду торопиться. Напьюсь, наемся... Как говорится,, что в брюхе, то уж мое. (Освоившись, начинает укладывать в мешок вещи. Внезапно из часов подает голос кукушка.) Ох, страшное место! Правы люди: там, где мельница, там и нечи­стая сила. Тут нужно глядеть в оба, дубины из рук не выпус­кать! Это что? Ларь с мукою. А это? Очаг. (Неожиданно в очаге появляется край веревки, потом чьи-то босые ноги.) Ну вот, еще кого-то дьявол несет. Воров расплодилось — уйма! Только куда-нибудь заберешься, — глядь, а другой воришка уже тут как тут. Угощу-ка я его для начала дубинкой по башке. (Прячется, улучив минуту, бьет.)

Стражник (появляясь из очага). Генерала — по башке палкой? В тюрьму! (Падает без чувств.)

Т р и ф о н. Ой, кто тут? Да это же стражник, дурья моя голова! (Тормошит Стражника, плещет ему водою в лицо.) Господин Стражник, вам больно?

Стражник (приходя в себя). Фуражку жалко. Она у меня не­малых денег стоит... Стой! А ты что тут делаешь среди ночи?

Трифон. Я тут по делу: вынюхиваю, как и что. Вместе-то теперь пойдет веселее. Вдвоем обчистим мельника до первой звезды.

Стражник. Ладно, уговорил. Поделим все поровну. Да мне еще. за испорченную фуражку сто золотых. Мельник спит?

Т р и ф о н. Бродит. Два раза на скрипке играл.

Стражник. Значит, так: я его сюда вызову, а ты — дубинкой по голове.

Трифон. Лучше наоборот. Меня-то уже он видел. Я слепым при­творился, попросился к нему на ночлег.

Стражник. Дело говоришь.

Трифон. Вот палка, я сигнал дам. Как скажу: мол, какое несча­стье, что ваш батюшка помер, какой удар, — тут и бейте.

Стражник. Ладно.

Музыка. Стражник прячется, Трифон укладывается на шкуру у очага.

Т о д е р а ш (войдя). Не спится?

Трифон. Батюшку вашего вспомнил, добрый был человек.

Тодераш. Да, да, а мельник какой! Ты понимаешь в травах,

старик?

Т р и ф о н. Где мне, я ведь от рождения слепой. Зато гадаю. На

бобах, на кофейной гуще...

Тодераш. Погадай, старик. Вот тебе золотой.

Трифон (страдая). Что вы, не нужно денег! (В сторону.) Вот

звон начнется... (Кричит.) Какое несчастье! Какой удар!

Услышав сигнал, стражник бьет палкой по голове Трифона, вновь прячется. Трифон падает.

Тодераш. Ну, странник, я слушаю, ты говори. (Подходит к Трифону.) Уснул, бедняга. Где уж тебе другим судьбу предска­зывать, когда своей не знаешь. (Уходит.)

Трифон (поднимаясь). В брюхе звенело, теперь в башке звон! (Стражнику.) Мазила!

Стражи и к. А не будешь что попало болтать.

Трифон. Интересно, кто здесь одноглазый, я или ты?!

Страж н и к. Понял. Со второго раза не промахнусь.

Т р и ф о н. Значит, как договорились: все поровну, плюс мне двести золотых.

Стражи и к. Это еще за что?

Т р и ф о н. За шишку на голове.

Над подоконником появляется край лестницы.

Стражник. Ой!

Т р и ф о н. Это ваша супруга, об заклад бьюсь!

Стражи и к. Что ты, она — святое созданье, горошины чужой не

возьмет.

Ш и н к а р к а (влезая в окно). Чуяло мое сердце, что вы уже здесь.

Нашли золото?

С т р а ж и и к. Пока не искали.

Шинкарка. Пора.

Шарят, заглядывают во все чуланы и сундуки.

Стражник. Здесь мука,..

Шинкарка. Здесь окорока... {Разглядев на стражнике новый мундир.) Хорош! У тебя что — других штанов не нашлось?

Стражник. Т-сс! Так нужно. Грабители всегда переодеваются, чтобы запутать следы.

Шинкарка. А я голубку взяла. Скажешь ему — вот, мол, к нам приблудилась, — думал, ваша, и принес.

Стражник. Ну да, а он спросит: почему ночью?

III и н к а р к а. А ты ему — для доброго, мол, дела любой час хо­рош! Эй, Трифон, а ты чего это тянешь в мешок всякую ерунду?

Т р и ф о и. Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан.

Стражник. Верно. Прихвачу самоварчик.

Шинкарка. А я насыплю в подол гороху и сниму со стены часы.

Приближающийся звук скрипки. Шинкарка и Стражник прячут­ся за шторами, Трифон занимает свое место у очага.

Тодераш (войдя). Опять показалось. То шорох мыши послышит­ся, то голос печальной птицы. Эх, фея, до чего ты меня довела!., (Голос кукушки. Тодераш отводит штору. За нею — перепуган­ная Шинкарка с часами в руках.) Ты кто?!

Шинкарка (не очень уверенно). Фея...

Тодераш. А я подумал, ты — ведьма с Лысой горы (Услышав чиханье, отдергивает вторую штору.) А ты кто?

Стражник. Я? Фей!..

Тодераш. Ты, фей-котофей, похож на стражника, а ты, ведьма, точь-в-точь шинкарка. Уж не грабить ли вы меня среди ночи пришли?

Стражник. Для доброго дела любой час хорош!

Тодераш. Значит, так: возьму я сейчас в руки палку и задам вам перцу. А потом уж и решу что к чему.

Стражник (Шинкарке). Говори про голубицу, не то он на мне в

клочки мундир изорвет!

Шинкарка. Мы это, того... У нас голубка есть. (Показывает.)

Белая. Все голуби сизые, а эта — белая, ласковая, будто фея.

Мы ее продаем.

Т о д е р а ш. Сколько?

Стражник. Десять золотых.

Тодераш. Покупаю.

Шинкарка. Дурень! Сказал бы — тысячу или две...

Тодераш достает из шляпы золотые, Трифон подглядывает за ним.

Тодераш. Вот ваши деньги.

Шинкарка. Нет, милый, не продается. Слыханное ли дело — от­дать фею за десять монет1

Тодераш. Сколько?

Стражник (заикаясь). Две тысячи!..

Шинкарка. Скажешь тоже — и десяти мало!

Трифон (вскакивая). Все, хватит! Случилось чудо: от такого на­хальства я пробудился и прозрел! Моя голубка, мои деньги1 Я ее тебе, мельник, за тысячу уступлю!

Стражник. Да? А вот это видел?!

Трифон. Молчи, ворюга!

Стражник. Мундир оскорбляешь? Чин топчешь? В тюрьму упеку!

Трифон. Не слушай его, Тодераш, никакой он не генерал. И ме­дали у него — не медали: ему жена их из муки напекла. (Сры­вает медали, ест их.) Вот — за вызволение утопающих: сам старушку столкнул с моста в реку и сам спас. А вот другая — за храбрость на пожаре: будто никто не видел, как ты будку сапожника поджигал!

Стражник. Враль! Завистник! Вор! Это он, он стянул у тебя колокольчик!

Шинкарка. Иди, иди себе, Трифон. Мы тебя первый раз видим, даже не знаем, как тебя звать!

Трифон. Вот вам одна лея — верните голубку, не то я вас вме­сте с медалями проглочу!

Стражи и к. Не лапай, не купишь!

Трифон. Ах, так! Где моя палка? Сейчас я вам шишек настав­лю, каждую по тысяче лей!

Тодераш. Вот так бражка... Кто здесь вор, а кто нет — разом не разберешь. Да это же воришка Трифон, а это — стражник. (В окно.) Эй, люди, вставайте! В селе большая радость, госпо­дин стражник генеральские портки получил!

Появляются лаутары.

Лаутары (поочередно). Хорош! А медалей, медалей-то! Три за отвагу на базаре, а остальные — за торговлю разбавленным вином.

Тодераш. Продают голубку, говорят, будто она — фея. Но, сдается мне, врут.

Трифон. Хоть сейчас докажу.

Тодераш. А чем?

Трифон (вспомнив). Ага, — вот лилии. Голубкой она прилетела, стала девушкой златовласой. Имя твое назвала — снова стала голубкой. Тут я ее шапкой-то и накрыл!

Тодераш. Такие цветы в наших краях не цветут...

1-й л а у т а р[. Чудо!

3-й л аута р. И музыка с них на ладонь льется, — тихая, будто под снегом ручей.

Тодераш. Все отдам, ничего мне не жаль.

Стражник. Мельницу и колодец!

Шинкарка. Все золото, которое у тебя есть!

Тодераш. Отдаю.

Стражник. Смотри, люди слышат, обменяемся — назад не сту­чись!

Трифон. Эх, люди, вот жадность! Не стыдно вам обворовывать сироту?! Видит бог, Тодераш, мне от тебя, ничего не нужно. Дай мне на память лишь шляпу, — ту, что на твоей голове.

Тодераш. Держи (вынимает голубку ив клетки). Фея ты или просто птица, не знаю, но ты живая, и нечего тебе в клетке томиться — лети!

1-й л а у т а р. Полетела!

2-й л а у т а р. Ишь, как круги в небе крутит!

3-й л а у т а р. Видно, и на этот раз обманули тебя, Тодераш.

Шинкарка. Расходись, народ! Мельница теперь наша, нечего половики вытаптывать.

Трифон. Всех в шинок приглашаю, денежки у меня теперь есть! (Запускает руку в шапку, достает... лягушку.) Что за черт?! (Сно­ва лезет и вновь достает лягушку.) Ну вот, начались чудеса! Так уж и ведется: кто беден, к тому только хворь липнет. А у этих и шинок, и денег, как грязи, а теперь еще и мельница есть. И ведь надо — простую голубку на мельницу обменяли, и ничего!

С т р а ж н ик. Да нет, фея это была, фея! Пусть у меня на голове грибы вырастут, если вру! (Музыка). Ой, что это? (Снимает фуражку.)

1-й л а у т а р. Грибы.

2-й л а у т а р. Поганки.

3-й л а у т а р. Черные, как вороново крыло!

Шинкарка. Какие поганки? Рыжики, а может, сыроежки. Пусть у меня усы вырастут, если вру! Ой, что это?!

Стражи ик. Усы! Клянусь твоей красотой!

Тодераш. Без феи дело не обошлось!

Гром. Молния. Появляется Юная фея. Вся в белом, волосы зо­лотые, а на голове — венок из ромашек.

Юная фея. Ну вот, Тодераш, вновь не сберег ты подарок. Шля­па-попала в чужие руки и лишилась волшебной силы.

Тодераш. Да велик ли в ней прок? Люди работу забыли, зиай берут у меня в долг без отдачи. Им ведь хлеб растить надо, а мне этот хлеб сквозь жернова пропускать. Да и кладов коло­кольчик мне не сыскал. Зачем они?

Юная фея. Твоя правда. (Идет к двери.)

Тодераш. Останься!

Юная ф е я. Нельзя, Тодераш... (Идет.)

Тодераш. Я люблю тебя! Станцуй со мной один, только один

танец! Юная фея. Нет, нельзя... (Останавливается.)

В золотом мареве в окне под мельничным колесом появляется Старая фея.

Старая фея. Смаранда, опомнись! Если ты выполнишь его просьбу, — перестанешь быть феей и не вернешься к нам никог­да.

Юная фея. Да, никогда...

Старая фея. Это так трудно — быть человеком. Руки твои ог­рубеют от тяжкой работы, а волосы станут белыми, сначала от мучной пыли, а потом от прожитых лет. Ты будешь смертной, как все люди, придет час — и тебя не станет!

Юная фея. Да, да... Ну и пусть будет так! (Протягивает Тоде-рашу свой венок.)

Л а у т а р ы (окружив их, поют):

Гей, гей, лаутары, гей, гей!

Несите пожитки в телегу,

Навстречу осеннему снегу

Спешите дорогой своей!

Гей, гей! Гей, гей!

Осень — это время свадеб,

Осень — вот начало судеб,

Молодого счастья ради

В круг скорей сходитесь, люди!

Гей, гей! Гей, гей!

Гей, гей, лаутары, гей, гей!

Пора вам доигрывать сказку,

Пора и костюмы, и маски

Упрятать средь прочих вещей.

Гей, гей! Гей, гей!

Осень — это время плясок,

Распрямляет осень спины,

Кончен труд, и ради сказок

В добрый круг спешат румыны!

Гей, гей! Гей, гей!